Pipes Feed Preview: & Статьи
Республика предпринимателей
Thu, 13 Mar 2025 06:24:00 -0000
Рубежом, от которого принято вести отсчёт эпохи республиканского правления в Великом Новгороде, стал 1136 год. Горожане изгнали князя Всеволода Мстиславича, позорно покинувшего поле битвы при Жданой горе. И с тех пор более трёхсот лет все важные вопросы жители огромного города-государства решали самостоятельно.
Власть денег
Новгородцы были так же тесно привязаны к земледелию, как и жители других русских городов. Но за несколько сотен лет успешной транзитной торговли они сумели сколотить огромные состояния. И основой финансового могущества самых богатых семей стали не земельные владения, а умелое использование накопленных капиталов. А деньги, как правило, для сохранения и преумножения требуют от своего владельца гораздо большей самостоятельности в принятии решений, чем тысячи гектаров пашни от своего единоличного собственника.
Строительство Новгорода ильменскими словенами. (Wikimedia Commons)
Все многочисленные князья Рюриковичи, считавшие Новгород родной вотчиной, а себя законными претендентами на верховную власть в этом городе, оказались бессильны перед волей упрямых горожан. Сложившийся способ правления получил название вечевой республики. Высшим органом власти впервые в истории русской государственности стал не князь и его дружина, а собрание всех свободных горожан.
В Новгороде не сложилось такой стройной и детально регламентированной системы выборов и управления, как в Риме. Однако одна из основ демократии — регулярная сменяемость власти — соблюдалась неукоснительно. Новгородцы были застрахованы от чьей-либо пожизненной деспотии. А значит, были уверены в строгом соблюдении законов и могли уверенно инвестировать в будущее.
Ошибки бизнес-стратегии
Не стоит идеализировать жизнь богатого русского средневекового города. В любой год мог случиться мор или голод. Но нет сомнений, что Новгород обеспечивал своим жителям один из самых высоких уровней жизни. Здесь появились гораздо раньше, чем в других городах Древней Руси, водопровод и канализация. А почти поголовная грамотность населения до сих пор даёт богатый материал для изучения повседневной жизни обычных горожан.
Пример успешного функционирования славянского города-государства без монарха не стал единичным. Постепенно от Новгорода обособился «ближний пригород» под названием Псков. И вскоре тоже превратился в огромный и богатый демократический мегаполис. Но одновременно такая ситуация «внутреннего сепаратизма» скверно отразилась на градостроительной стратегии новгородцев. Оберегая свои монополии и страшась появления конкурентов из числа бывших сограждан, вплоть до 14-го века правительство республики серьёзно препятствовало появлению новых городов на территориях, которые считало своими. Однако более прагматичные купцы других купеческих государств (в первую очередь немецких) сделали это вопреки воле новгородцев.
Берестяная грамота. (Wikimedia Commons)
В 13-м веке возникли и быстро окрепли Рига, Ревель, Нарва и Выборг. Новгородцы спохватились и успели за 14-й век построить Гдов, Орешек, Порхов и Корелу. Но время было упущено. Эти крепости не успели развиться в сильные и многолюдные города, которые могли бы стать основой славянского торгового союза купеческих республик по образцу могущественной Ганзы.
В результате этих стратегических просчётов Новгород ко времени начала энергичной экспансии Московского княжества остался фактически без союзников. Богатства не пригодились новгородцам в противостоянии с деспотичным и агрессивным восточным соседом. Образованные и ушлые предприниматели республики не смогли защитить свою свободу. А вскоре были и вовсе изгнаны из своего родного города.
Д’Артаньян: реальность против книги
Thu, 13 Mar 2025 06:19:00 -0000
Александр Дюма, как известно, с историческими фактами обращался вольно, да и плагиатом не брезговал. Сюжет для «Трёх мушкетёров» он утащил из трёхтомных «Мемуаров господина Д’Артаньяна» — весьма популярного во Франции произведения 18−19 веков. Писатель даже упоминает его в кратком предисловии к своем великому роману. Тут, правда, стоит сделать оговорку. «Мемуары» — это воспоминания о днях давно минувших, но только не в нашем случае. «Мемуары Д’Артаньяна» увидели свет в 1700 году, то есть через 27 лет после смерти гасконца, который, к слову, грамотностью не отличался, читал плохо, а писать, возможно, вообще не умел. Это художественное произведение, созданное писателем и журналистом Гасьеном де Куртиль де Сандра, который был, вероятно, лично знаком с Д’Артаньяном. Правда, большую часть приключений своего книжного персонажа он выдумал, а Дюма, родившийся через 90 лет после смерти Сандра, перетащил их к себе.
Иными словами, Д’Артаньян существовал. Как и прототипы Атоса, Портоса и Арамиса — они служили в мушкетёрской роте и носили созвучные имена. Не факт, правда, что они были друзьями. Д’Артаньян действительно перебрался в Париж в весьма юном возрасте, но только не в 1628 году, как в книге, а несколько позже. Его звезда взошла уже после смерти кардинала Ришельё. Гасконца приблизил к себе Мазарини, которому Д’Артаньян был исключительно предан во время фронды, что несколько расходится с событиями романа «Двадцать лет спустя».
Так что карьерный взлёт нашего героя при Мазарини и Людовике XIV, а также его гибель в войне с Голландией — чистая правда. А вот интриги против Ришельё, тайная помощь королеве, сговор с Бекингемом, поездка за подвесками, казнь Миледи и убийство Рошфора — вымысел. «Незнакомец из Менга» тоже существовал в реальности и действительно был доверенным лицом и тайным агентом Ришельё. С Д’Артаньяном он, правда, не враждовал, и точно не был им убит. Реальный Рошфор скончался в Орлеане в 1687 году, на 14 лет пережив реального Д’Артаньяна.
Кардинал Ришельё. (Wikimedia Commons)
Если бы реальная биография Д’Артаньяна сложилась так, как сложилась биография Д’Артаньяна книжного, то вряд ли память об этом человеке дошла бы до нас. Она не дошла бы даже до Дюма-отца, потому что реальный кардинал Ришельё, говоривший, что у него нет иных врагов, кроме врагов Франции, с такими, как Д’Артаньян, не церемонился. Всемогущий министр действительно вёл безжалостную борьбу с дуэлями. Казнить за поединки, конечно, не казнили, но вот карьеру себе можно было сломать навсегда.
Если бы реальный Д’Артаньян действительно затеял драку с прототипами Атоса, Портоса и Арамиса и попался за этим делом, то победа в стычке не спасла бы его от опалы. Как и протекция Де Тревиля. Гасконец уехал бы обратно в свою Гасконь и о военной карьере мог бы забыть навсегда. Что уж говорить о попытках вмешаться в придворные интриги?! Тут головы летели одна за другой. Люди, которые хотя бы по касательной переходили дорогу кардиналу Ришельё, не могли рассчитывать на то, что тот, отметив их находчивость и смелость, вручит им в качестве награды офицерский патент. О нет! Наградой им были казематы Бастилии или путёвка на Гревскую площадь — место казни государственных преступников.
За попытку предупредить Бекингема о покушении (если таковое действительно готовил кардинал) Д’Артаньян загремел бы на плаху. А уж за дружбу с человеком, состоящим в переписке с госпожой де Шеврёз… Об этом даже подумать страшно.
Д’Артаньян. (Wikimedia Commons)
Мы практически ничего не знаем о жизни Д’Артаньяна при Ришельё. Как уже говорилось выше, звезда гасконца взошла во времена фронды, когда тот оказался полезен Мазарини. Прототипа Атоса, Армана де Сийега д’Отвиля, к тому времени уже не было в живых. Он погиб в декабре 1643-го. По одной из версий, на дуэли, по другой, — защищая Д’Артаньяна от наёмных убийц. Прототип Арамиса, Анри д’Арамитц, к тому времени уже успел выйти в отставку. Словом, если бы гасконец задумал похищение кардинала, то жизнь его рухнула бы в одночасье. Впрочем, у реального Д’Артаньяна не было ни одной причины для похищения своего благодетеля.
В целом же сказать стоит следующее: реальный Д’Артаньян никогда не сделал бы военной карьеры, если бы совершал те поступки, которые совершал его книжный брат. Возможно, хотя маловероятно, он прожил бы чуть дольше, но имя его было бы забыто. Не было бы ни «Мемуаров», ни «Трёх мушкетёров», ни самой знаменитой роли в обширной фильмографии Михаила Боярского.
В одном шаге от катастрофы
Thu, 13 Mar 2025 06:00:00 -0000
Воспоминания участников событий Карибского кризиса и ряд документов, опубликованных в последние годы, позволяют говорить о том, что опасность полномасштабной ядерной войны была гораздо выше, чем могло показаться раньше. И решение о применении атомного оружия принимали подчас не в Кремле и не в Белом доме, а в душных бункерах или тесных кубриках.
Во время событий, связанных с доставкой на Кубу баллистических ракет, в Москве было принято решение об усилении советской группировки в Атлантическом океане за счёт подводных лодок. Причём значительная часть субмарин несла на борту ядерное оружие. И решение о применении этого оружия могло принимать командование экипажа.
Один из эпизодов, связанных с плаванием к берегам Кубы советской подводной лодки Б-59, ярко характеризует, до какой степени были напряжены нервы у офицеров и как судьба мирного урегулирования зависела от воли и выдержки конкретных людей.
Командиром корабля был капитан II ранга Валентин Савицкий, а старшим на борту — начальник штаба 69-й бригады подводных лодок Северного флота капитан II ранга Василий Архипов.
Василий Архипов. (Wikimedia Commons / Olga Arkhipova, CC BY-SA 4.0)
Самое невероятное, что никаких внятных инструкций о порядке применения атомного оружия экипаж не имел. Позднее Архипов вспоминал, что перед отбытием специально встречался с заместителем главкома ВМФ адмиралом Виталием Фокиным. Вопрос у подводника был всего один: когда следует применять ядерный боезаряд? Но никакого определённого ответа не прозвучало.
27 октября 1962 года подводная лодка Б-59 оказалась окружена в Атлантике эскадрой боевых кораблей США во главе с авианосцем «Рэндольф». Советские офицеры позднее уверяли, что американцы сначала обстреляли субмарину с самолетов, а потом, когда лодка начала экстренное погружение, использовали против неё глубинные бомбы. На самом деле моряки США, блокируя морское пространство вокруг Кубы, просто хотели вынудить советских подводников повернуть назад. Американцы не подозревали о том, что Б-59 несёт на борту ядерное оружие, способное уничтожить всю их эскадру.
Нервы у Савицкого не выдержали. Не слушая доводы других офицеров, он, будучи уверенным, что война уже началась, отдал приказ о подготовке к запуску ядерной торпеды.
Советская подлодка Б-59 в Саргассовом море. 28 октября 1962 года. (Wikimedia Commons)
Взять ситуацию под контроль сумел Архипов. По воспоминаниям ещё одного участника событий, бывшего командира группы радиоразведки подлодки Б-59 Вадима Орлова, лишь железная воля Василия Архипова смогла укротить обезумевшего командира. Приказ о запуске ядерной торпеды был отменён. Экипаж начал обмен сигналами с американскими кораблями.
Вскоре самолёты США покинули воздушное пространство над подводной лодкой, а прямой контакт с вражескими моряками охладил пыл Савицкого. Через некоторое время поступил сигнал из Москвы с приказом ни в коем случае не применять ядерное оружие. В итоге Б-59 благополучно вернулась к своим берегам.
Страшно представить, как могла повернуться история человечества, если бы 27 октября приказ командира подводной лодки был выполнен…
Василий Архипов дослужился до звания вице-адмирала. В 2003 году он посмертно был награждён премией Паскуаля Ротонди «Ангелы нашего времени» за стойкость, мужество, выдержку, проявленные в экстремальных условиях.
В Парфеноне молились всем богам, но по очереди
Wed, 12 Mar 2025 06:55:00 -0000
Афины — один из древнейших городов Европы, чья история насчитывает уже тысячи лет. Приходили и уходили правители с самыми разными титулами, менялся мир вокруг, менялся сам город… Но в течение веков с вершины холма Акрополь на древний город продолжал взирать Парфенон — храм богини Афины…
Известное всему миру здание было построено в 447−438 годах до нашей эры по проекту архитекторов Иктина и Калликрата. Храм имел 69,5 метров в длину и 30,9 м в ширину. Высотой он был 14 метров. По периметру возвышались 46 мраморных колонн. Скульптурным убранством занимался один из самых известных мастеров — Фидий. В центре храма он установил одиннадцатиметровую статую Афины. Богиня была одета в золотые одежды, а в руках держала щит, на котором была изображена схватка Тесея с амазонками. Легендарному герою Фидий придал черты тогдашнего правителя Афин Перикла, а самого себя представил в образе Дедала, наблюдавшего за битвой. Такая нескромность и подозрение в нецелевом использовании золота, выделенного на статую, привели Фидия в тюрьму.
Эта информация дошла до наших дней благодаря особенностям афинской бюрократии. Античные чиновники составляли отчеты об исполнении госбюджета не на пергаменте или папирусе, а, высекая их на мраморных дощечках, которые спокойно пережили тысячи лет. Именно из этих «документов» учёные узнали немало деталей о строительстве древнего храма.
Древнеафинский Акрополь. (Wikimedia Commons)
Александр Македонский относился к Парфенону со всем уважением. Доспехи побеждённых персидских воинов были им торжественно принесены в дар богине-воительнице. Те, кто правил Афинами после Александра, уважали Парфенон гораздо меньше. Деметрий I Полиокрет со своими многочисленными любовницами устраивал в храме оргии. Его конкурент Лахар и вовсе ограбил статую Афины, переплавив её золотые одежды.
В 267 году нашей эры германские варвары, захватившие Афины, устроили в Парфеноне пожар, от которого рухнула крыша. Храм кое-как восстановили, но до былого великолепия отреставрированный вариант не дотягивал. В 480-х годах Парфенон перестроили в христианскую церковь девы Марии. Для этого в западной стене прорубили новый вход, в восточной части устроили иконостас и алтарь. От всего, что хотя бы отдалённо напоминало о язычестве, старательно избавились. Лишь после вмешательства императора Византии несколько античных скульптур и барельефов удалось вывезти в его коллекцию. На несколько веков бывший Парфенон превратился в один из многочисленных христианских храмов Афин.
Зарисовка Парфенона, 1430-е гг. (Wikimedia Commons)
В 1204 году крестоносцы образовали Латинскую империю, Афины вошли в её состав. Парфенон вновь переоборудовали, на этот раз в католический собор Афинской Богоматери: пристроили колокольню, выкопали крипту для захоронения особо важных покойников.
В 1458 году Афины завоевали османы. И несчастный Парфенон вновь взялись перестраивать. Теперь — в мечеть. Колокольню переделали в минарет, на внутренних стенах закрасили изображения христианских святых. Белили наспех, и в 1640-х годах турецкий дипломат Эвлия Челеби в своих путевых заметках писал, что если приглядеться, то под слоем белил можно разглядеть не только христианские изображения, но и языческие.
В 1687 году разразилась очередная турецко-венецианская война. Во время осады Афин турки устроили в Парфеноне пороховой склад. Как только венецианцы узнали об этом, они принялись обстреливать его из пушек. Итог был очевиден. Когда война закончилась, турки возвели на развалинах новую небольшую мечеть.
Мечеть в Парфеноне. (Wikimedia Commons)
Шли годы, проходили столетия… Не особо уважавшие античное наследие жители Афин постепенно растаскивали камни бывшего храма для своих строек, толкли мрамор на известь. Иностранцы, посещавшие Афины, старались увезти домой любой обломок, носивший следы античного резца. Сегодня во многих музеях мира находятся обломки скульптур древнего Парфенона, так и не уничтоженные до конца ни христианами, ни мусульманами.
Когда в 1832 году официально провозгласили Королевство Греция, Парфенон объявили памятником Античности. Началось его восстановление. Первым делом разрушили всё, что было пристроено за последние две тысячи лет: убрали колокольню-минарет, снесли средневековые пристройки и остатки мечети. Такой радикализм ужаснул археологов, но делать было уже нечего. Процесс реставрации нарушило мощное землетрясение 1894 года. Пришлось начинать работу с начала. Реставрационные работы продолжаются и по сей день под покровительством различных международных организаций. Вероятно, что когда-нибудь всё-таки удастся увидеть подобие того самого древнего храма, который был центром античного города-государства.
Операция «Поимка»
Wed, 12 Mar 2025 06:21:00 -0000
Во-первых, никто не знал, где именно скрылся царевич. А во-вторых, было неясно, как убедить его добровольно отправиться назад. Однако Пётр Толстой и его напарник Александр Румянцев, которым царь поручил непростую миссию, блестяще справились с заданием.
Поиски пропавшего царевича начались в декабре 1716-го. Внешняя разведка при Петре I была налажена хорошо. Царь практически сразу заподозрил, что Алексей скрывается в Вене, о чём свидетельствовало письмо, написанное им по поводу сына Карлу VI: «Ежели он в ваших областях обретается тайно или явно, повелеть его… к нам прислать, дабы мы его отечески исправить для его благосостояния могли».
Царевич и оппозиция
Пётр подозревал, что Алексей участвует в заговоре против него при поддержке иностранных держав. Сын никогда не разделял взглядов отца, и эти разногласия ненавистники Петра стремились использовать в своих интересах. Новаторские преобразования царя далеко не всем в России приходились по душе. Среди противников реформ были представители старинных родов, консервативное духовенство. Они видели в царевиче потенциального лидера оппозиции и надеялись с его помощью сломить режим Петра.
Царевич Алексей Петрович. (Wikimedia Commons)
«Архиереи за царевича, и много знатных вельмож за него же, которым тяжко было занимать второстепенные места, когда на первых местах были люди худородные, и на самом видном — Меншиков», — объясняет политические расклады Сергей Соловьёв в «Истории России с древнейших времён».
Пётр неистово желал вернуть мятежного сына, ведь наследник легко мог стать даже не ферзём, а пешкой в руках враждебных царю сил.
Разведка и погоня
Поиски Алексея Петровича возглавили тайный советник Пётр Толстой и капитан гвардии Александр Румянцев — личные агенты Петра I, преданные ему люди.
В марте 1717-го русская разведка напала на след Алексея, жившего в Тироле вместе с любовницей в горной крепости под видом государственного преступника. Агенты получили инструкции: «стараться всяким образом и домогаться», чтобы Карл VI отпустил Алексея в Россию. Если же «цесарь» откажет, то «домогаться, чтоб по последней мере пустил их к сыну нашему, дабы они могли с ним видеться».
Руины тирольского замка Эренберг, где скрывался царевич Алексей. (Wikimedia Commons)
Самому Алексею, если не захочет добром возвращаться, было велено передать слова отца: «мы за то его преслушание предадим его клятве отческой, також и церковной… и вооруженною рукою цесаря к выдаче его принудим».
Именем русского государя от Карла VI потребовали выдачи царевича России. Но император уклонился от ответа, заявив, будто ничего не знает об этом деле. Тем временем Алексея решили «перепрятать» в другой крепости — в замке Сант-Эльмо в Неаполе. Но от русской разведки было уже не скрыться: Румянцев смог проследить за царевичем до нового убежища.
В сентябре 1717 года Толстой и Румянцев встретились с русским наследником в Неаполе и вручили письмо отца: «Всем есть известно, какое ты непослушание и презрение воли моей делал… Ушел и отдался, яко изменник, под чужую протекцию… чем какую обиду и досаду отцу своему и стыд отечеству своему учинил! Того ради посылаю ныне сие последнее к тебе, дабы ты по воле моей учинил, о чем тебе господин Толстой и Румянцев будут говорить и предлагать… Обещаю Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет <…> ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то, яко отец, проклинаю тебя вечно, а яко государь твой, за изменника объявляю…»
Любовь и предательство
Встреча с посланниками отца произвела на царевича зловещее впечатление — он буквально дар речи потерял от испуга. Мы «нашли его в великом страхе», он «был в том мнении, будто мы присланы его убить», — позже донесли царю агенты.
Алексей не верил отцу и панически боялся ехать на родину. Чтобы принудить его к возвращению, была разработана спецоперация. Опытный интриган Толстой подстроил всё таким образом, чтобы у беглеца не осталось выбора. От венского двора (благодаря подкупу) пришли слухи якобы о намерении выдать царевича России, а от русского двора — якобы о скором самоличном приезде Петра I.
Пётр Толстой. (Wikimedia Commons)
Последней каплей, сломившей волю Алексея, стала угроза «разлучить его с девкою» — любовницей Ефросиньей, к которой царевич был страстно привязан. Ефросинью агент Петра также подкупил, и она сыграла решающую роль в спецоперации: именно она убедила царевича, что нужно ехать в Россию и мириться с отцом. В свою очередь Толстой посулил Алексею, что если он вернётся, то получит разрешение жениться на Ефросинье и сможет жить с ней в деревне.
Так, предательством, угрозами и посулами в октябре 1717 года царским агентам удалось добиться от Алексея Петровича согласия на возвращение в Россию.
31 января 1718 года царевич уже был в Москве.
Два царя Ивана: злой и… ещё злее
Tue, 11 Mar 2025 06:43:00 -0000
Существует такое понятие — «кабинетная мифология». Так называют мифы, которые на самом деле никогда не существовали, а были придуманы «учёными людьми» последующих эпох (как, например, псевдославянские божества Лада, Лель, Белобог и прочие фантазии русских «книжников» 17−18 веков). В истории тоже есть свои «кабинетные мифы». Одним из таких порождений кабинетного разума является легенда о двух Иванах Грозных: «хорошем» в начале правления (до 1560 года) и «злом» в последующие годы…
Трудное детство самодержца
Запущена эта легенда была Николаем Карамзиным в его знаменитой «Истории государства Российского» (1818 год). Именно он создал ту схему, которая утвердилась в отечественной историографии аж на два столетия.
Николай Карамзин. (Wikimedia Commons)
Схема эта такова. Юный московский князь Иван (родился в 1530 году) пережил трудное детство: папу своего не помнил (великий князь Василий III умер, когда малышу было три года). Маму помнил, но смутно (его мать — Елена Глинская — умерла в 1538 году). Царевич Иван рос сущим беспризорником: хулиганил, бесчинствовал, (топтал людей конями, носясь на полном скаку по улицам Москвы, скидывал простолюдинов с крыш наземь и тому подобное).
Так продолжалось до 1547 года, когда страшный московский пожар и последующий народный бунт произвели переворот в душе юного царя (незадолго до пожара Иван короновался уже не княжеским, а царским венцом, став тем самым первым русским царём в истории). Душевному перевороту поспособствовал Сильвестр, протопоп Благовещенского собора.
Золотой век: реформы и экспансия
Сильвестр явился к царю и обрушил на него свою гневную обличительную речь. Поражённый Иван осознал, в каком «грехе и безобразии» он прозябал все эти годы, и решил навсегда покончить с прежней бестолковой жизнью.
Юный царь призвал к себе ближайшими советниками того же Сильвестра и толкового боярского сына Алексея Адашева. Под их мудрым руководством да под благотворным влиянием любимой жены, доброй Анастасии, царь начинает «преобразовывать Россию».
И настали тут для Руси золотые времена (это если верить Карамзину). Проводятся назревшие реформы: созывается первый Земский собор (1549 год), принят новый Судебник (1550), отменяются кормления (узаконенные поборы воевод с населения), учреждается стрелецкое войско и так далее. Попутно осуществляется успешная внешняя экспансия: завоёвываются Казанское и Астраханское ханства. Победоносно начинается война за выход к Балтийскому морю (Ливонская война): русские войска заняли почти весь север Прибалтики.
Конец «бархатного царизма»
Но этот золотой век заканчивается со смертью любимой жены Анастасии в 1560 году. В царя будто снова вселился бес. Он прогоняет Сильвестра и Адашева. От прежнего «бархатного царизма» не остаётся и следа. Иван переходит к политике казней и запугивания. Апогеем становится пресловутая опричнина (1565−1572). Страна заливается кровью. Все сколько-нибудь выдающиеся деятели прошлого периода царствования казнены.
Опричники. (Wikimedia Commons)
В 1571 году следует чудовищный по своей жестокости и бессмысленности разгром целого города (своего города!) — Новгорода. Сам царь упражняется в придумывании всё новых и новых садистских казней. И вся эта вакханалия пыток и казней продолжается (пусть и с меньшим размахом) вплоть до последних дней царя Ивана, прозванного за свои неистовства Грозным.
В 1584 году царь Иван умирает. Он оставляет своим преемникам обескровленную страну с разрушенной экономикой, разорёнными землями и вчистую проигранной войной в Прибалтике. Таков был результат второй, «злой» половины царствования Ивана Грозного.
«Адресные» репрессии и массовый террор
В реальности эта карамзинская схема далека от действительности. Садистский нрав Ивана Грозного проявлялся с ранней юности и никогда по-настоящему не смирялся. Хорошо известна история, как по приказу 13-летнего Ивана был убит боярин Андрей Шуйский. Его нагое тело несколько часов валялось в грязи на царском дворе. А, например, после подавления московского бунта 1547 года юный Иван самолично жёг бороды и лица пленным вожакам восстания.
Да и после смерти царицы Анастасии опечаленный Иван далеко не сразу перешёл к политике масштабного террора. Лишь к 1564 году у царя сформировалась мысль о необходимости «искоренения измены» (для чего и был создан карательно-репрессивный орган — опричное войско). Так что преподносить 1560 год (год смерти любимой жены Анастасии) в виде некой черты, которая делит царствование Ивана Грозного на две половинки, — вряд ли уместно.
В действительности переход от «адресных» репрессий 1540−1550-х годов к политике массового террора последующих десятилетий вызван был вовсе не тем, что рассудок царя Ивана под воздействием сильного горя (смерть жены) «внезапно помутился». Переход этот был вызван совсем другими, внешнеполитическими, обстоятельствами, помноженными на природный жестокосердный нрав монарха.
Столь победоносно начатая Ливонская война в начале 1560-х годов приняла дурной оборот. Русские войска стали терпеть поражения. Не желая признавать свои дипломатические и стратегические ошибки, Иван Грозный нашёл простое решение. Во всём виноваты «вредители»! То есть внутренние враги. В первую очередь бояре и их прихвостни в госаппарате — дьяки. А значит, нужна большая чистка! Ну, а раз запустившись, кровавый маховик казней не мог уже остановиться. И чем хуже шли дела на внешних фронтах, тем обильнее рубились головы внутри страны.
«Кому выгодно?»: истоки карамзинской легенды
Легенда о «герое» (ранний Иван Грозный), который превратился в «злодея» (поздний Иван Грозный), — это исключительно продукт фантазии Карамзина.
Иван Грозный. (Wikimedia Commons)
Придворному историку, респектабельному дворянину золотой эры русского дворянства, явно не мог импонировать тиран, столь варварски обращавшийся с представителями благородного сословия (боярами да дворянами). И по всему следовало бы записать Грозного в разряд злодеев. Но как же быть с поволжскими землями, как раз и включёнными в состав России при этом самом злодее? А Поволжье — это цитадель помещичьего землевладения Российской империи начала 19-го века! Да и у самого Карамзина там родовое имение было, где он и появился на свет, — село Знаменское в Симбирской губернии. Получается нехорошо: своими землями русские помещики обязаны злодею, что ли?
Поэтому Карамзин проводит нехитрую хирургическую операцию. Он разрезает царствование Ивана IV на две части: «хорошую» (когда и был захвачен поволжский земельный фонд) и «плохую» (когда произошло всё остальное). И в таком виде преподносит читающей общественности (дворянской). Высшим сословиям эта схема понравилась. И оказалась столь живучей, что даже после упразднения сословных привилегий карамзинская трактовка событий 16-го века продолжает успешно жить в умах россиян.
Автор — кандидат исторических наук
Реальные биографии фантастических тварей Джоан Роулинг
Tue, 11 Mar 2025 06:11:00 -0000
Популярные книги и фильмы в жанре фэнтези полны существ, никогда не обитавших на планете Земля. Большинство из этих разумных и не очень созданий имеют длинные родословные — современные авторы берут драконов, эльфов или гномов из старинных легенд или сочинений средневековых писателей. Некоторые твари появились на свет сравнительно недавно — они были придуманы специально для фэнтезийных романов, ставших очень популярными за последние 70 лет. В таком случае автору приходится не только придумывать внешность изобретённых им существ, но и описывать их повадки, а также способы взаимодействия с другими персонажами.
Один из ярких примеров книг, где встречаются фантастические создания разнообразного происхождения — сверхпопулярный цикл романов о Гарри Поттере, сочинённый английской писательницей Джоан Роулинг. На страницах этих книг (а также в фильмах, поставленных по ним) можно встретить и ужасных тварей, которых люди боялись ещё тысячи лет назад, и сказочных созданий, придуманных самой писательницей. Тщательная проработка этих двуногих, многоголовых, крылатых или хвостатых персонажей стала одной из причин того, что мир Гарри Поттера полюбился миллионам читателей по всему свету.
Из британских мифов в роман «Гарри Поттер и узник Азкабана» пришли боггарты — призраки, превращающиеся в самый сильный страх человека. В древней Англии боггартами называли духов, живших в домах. Они не представляли для людей опасности, но любили зловредные проделки: прятали мелкие вещи, скидывали одеяла со спящих. Самые плохие боггарты изредка опускались до похищения непослушных детей. Из-за этого спустя века именем боггартов родители стали пугать разбушевавшихся отпрысков, то есть превратили древних духов в нечто подобное нашим бабайкам — в тех, кто живут под кроватью и кого надо бояться маленьким неслухам.
Брауни. (Wikimedia Commons)Домовые эльфы, прислуживающие волшебникам, тоже являются «потомками» духов из британского фольклора — хобов, брауни и многих подобных существ, приходящихся родственниками русским домовым. Они присматривают за жильём и помогают в домашних делах. Именно хобы, легенды о которых были популярны на границе Англии и Шотландии, оскорблялись, когда хозяева дарили им любой предмет одежды. Разозлённый дух немедленно покидал дом и больше туда не возвращался. Эльфы мира Гарри Поттера тоже считали для себя неприемлемыми подобные подарки. Только маленький Добби счёл носок, вручённый ему нелюбимым хозяином, не оскорблением, а знаком долгожданного увольнения. Другие домовые эльфы потом считали его сумасшедшим.
Некоторые существа в книгах о Гарри Поттере пришли прямиком из античного мира. В Запретном лесу близ Хогвартса живут кентавры, предпочитающие держаться особняком, а порой и вовсе становящиеся враждебными к людям. Это напоминает популярный древнегреческий сюжет о войнах кентавров с людьми из-за любви человекоконей к вину и женщинам. Кентавры Роулинг в пьянстве не замечены. Их больше заботят движения небесных светил, что роднит их с кентавром-мудрецом Хироном, наставником античных героев.
Преподаватель школы волшебников Хагрид выпестовал другого древнегреческого монстра. Он купил у «одного парнишки, грека» необычного щенка. Вскоре трёхголовый пёс вымахал метров на пять в высоту. Близкий родственник античного Цербера, стража мира мёртвых, получил нежное имя Пушок. Его свойство засыпать под любую музыку обусловлено генетической памятью о временах, когда Цербера усыплял звуками своей лиры легендарный Орфей.
Цербер. (Wikimedia Commons)Благородная птица феникс, питомец директора Хогвартса, играет важную роль в событиях нескольких книг цикла. Пернатое существо с ярко-красным оперением и прекрасным голосом, возрождающееся после самосожжения, появилось на свет в Древнем Египте. Впервые о нём упомянул древнегреческий историк Геродот, описывая фауну долины Нила. Этот символ бессмертия и обновления был очень популярен в античные времена. Христианам этот образ тоже пришёлся по душе — некоторые из них даже видели в самосожжении и возрождении феникса аллюзию на воскрешение Иисуса.
Крылатый гиппогриф явился в мир Гарри Поттера не из легенд и мифов. Эту помесь лошади и геральдического грифона изобрёл в 1516 году итальянский поэт Лудовико Ариосто. Для эпической поэмы «Неистовый Роланд» ему понадобился невероятный и благородный зверь. Выход подсказала старинная поговорка «скрестить коня с грифоном», то есть создать нечто невозможное. Ариосто воплотил её в жизнь, и на страницах его поэмы на гиппогрифе сначала летал злой волшебник, затем племянница Карла Великого Брадаманта, а последним — рыцарь Астольф. Спустя почти 500 лет гиппогриф добрался до книги Роулинг.
Феникс. (Wikimedia Commons)Сама Джоан тоже придумала некоторых из населяющих её книги существ. Чудовищные дементоры, которые вытягивают счастье и радость из людей, были придуманы писательницей, когда та страдала от глубокой депрессии. Угнетённое состояние нашло своё воплощение в этих монстрах. Зная об их происхождении, можно сделать вывод, что лучшее средство от последствий встречи с дементорами — шоколад! Эндорфин, гормон радости, лучше выделяется после употребления именно этой сладости.
В отличие от дементоров, другое выдуманное Роулинг существо абсолютно безвредно. Нюхлеры, похожие на странную помесь крота и утконоса, выглядят очень мило. Эти зверьки обожают всё блестящие, а особенно драгоценные металлы. Их они чуют на большом расстоянии и при должном обучении могут работать идеальными золотоискателями. После фильма «Фантастические твари, и где они обитают» нюхлеры стали страшно популярными. Игрушки, изображающие этих зверушек, расходятся влёт.
Возникновение импрессионизма: как рождалось впечатление
Mon, 10 Mar 2025 06:45:00 -0000
Художники-импрессионисты: в чём особенности их стиля?
Цель художника-импрессиониста — не изображение самой действительности, в своей работе он передаёт собственное впечатление от того, что видит, атмосферу происходящего в определённый момент. Он всегда обращает внимание на игру света и движение воздуха, отказывается от чёрного и белого цветов, ведь в реальности они никогда не встречаются в чистом виде. Для импрессионистов было важно писать свои полотна с натуры, на открытом воздухе. Они использовали короткие отдельные мазки, что придавало их картинам вибрацию и движение.
Название течения родилось благодаря попытке журналиста Луи Леруа иронизировать над стилем импрессионистов в своём фельетоне в газете «Le Charivari». Поводом употребить это слово стала картина Клода Моне «Впечатление. Восход солнца» (от фр. «Impression, soleil levant»). Постепенно пренебрежение Леруа забыли, и слово «импрессионизм» превратилось в термин, точно передающий суть творчества его представителей.
Клод Моне. «Впечатление. Восход солнца». (Wikimedia Commons)
Черты импрессионизма: от Веласкеса до Делакруа и Коро
Посетители выставки 1874 года восприняли стиль импрессионистов как революцию, но на самом деле его возникновение вовсе не было резким. Черты этого течения встречаются ещё у Эль Греко и Диего Веласкеса в 16−17 веках: они пытались передать освещение в определённый момент и изобразить движение с помощью пробелов между мазками. Тем не менее, они любили использовать открытый чёрный цвет. В одно время с Веласкесом творил Питер Пауль Рубенс, тонко передававший свет и тень. Чистого чёрного цвета на его полотнах нет.
Однако гораздо более сильно на импрессионистов повлияли художники 19-го века. Здесь стоит говорить о вкладе представителей барбизонской школы, особенно Шарля-Франсуа Добиньи, и близких к ней художников: Камиля Коро, Гюстава Курбе и Эжена Будена. Черты импрессионизма в их работах появились примерно в середине века. Барбизонскую школу окрестили по названию деревни Барбизон в лесу Фонтенбло, где жили несколько её представителей. В окрестностях деревни работали многие художники (не только из этой школы), создавая свои пейзажи на пленэре.
Барбизонец Добиньи известен лирическими равнинными пейзажами. Ему нравилось изображать воду и небо, ему была важна работа с натуры, и для неё он даже устроил себе плавучую мастерскую, в которой писал, поднимаясь по течению реки Уазы. Добиньи усердно работал со светом и добился больших успехов в воспроизведении изменчивого воздуха, улавливал мельчайшие оттенки цвета.
Много внимания освещению уделял и Коро. Он старался передать его как можно более естественно, перенеся на полотно атмосферу происходящего так, чтобы не потерять материальность предметов. Коро несколько раз мог переписывать один этюд ради того, чтобы свет и оттенки получились наиболее натурально. Для него очень много значила близость человека к природе. В его работах много серых тонов, которые он получал не из чёрного и белого цветов (их он не использовал), а с помощью смешения многих ярких красок. Коро стал любимым живописцем Альфреда Сислея.
Камиль Коро. «Воспоминание о Мортефонтене». (Wikimedia Commons)
Гюстав Курбе, мастер пейзажа, прошёл путь от романтизма к реализму. Он никогда не работал на пленэре, но умел изображать открытое пространство с помощью цветовых пятен, а также контраста между яркими красками и затемнёнными фрагментами. Курбе преподавал и говорил своим ученикам, что они должны изображать то, что видят и чувствуют — это главная идея импрессионизма. Наибольшее влияние он оказал на Эдуарда Мане.
В отличие от Курбе, Эжен Буден не представлял своего творчества без работы на открытом воздухе. Небо и море — его любимые сюжеты. На своих полотнах ему удавалось удивительно точно передавать реальные соотношения цветов. Буден часто рисовал пастели и акварели, а не только писал маслом по холсту. Этот художник был дружен с импрессионистами и принял участие в их первой выставке в 1874 году. Именно привил Клоду Моне любовь к работе на открытом воздухе.
Более того, во время франко-прусской войны 1870−1871 годов Моне, Сислей и Писарро были в Англии, где изучали творчество Констебла, Тёрнера и Крома. Потом импрессионисты вспоминали, что эти великие английские пейзажисты сильно повлияли на их стиль.
Эжен Делакруа создал свои первые акварели с импрессионистским чертами ещё в 1830-е гг. Поэтому, если следовать строгой хронологии, о нём стоило бы говорить ещё перед упоминанием барбизонской школы. Однако многие исследователи считают Делакруа наиболее близким к импрессионистам среди всех предшественников этого течения, и из-за этого мы описываем его творчество последним. Действительно, уже во времена работы над акварелями 1830-х годов этот художник понимал различие между естественным цветом предметов и теми красками, которые им придаёт освещение. Он, можно сказать, предвосхитил картину Моне «Впечатление. Восход солнца» (1872), написав своё полотно «Море в Дьеппе». Журналист Жюль Лафорг сравнил мазки Делакруа и Моне, заметив, что оба художника передают движение в своих работах вибрирующими мазками.
Эжен Делакруа. «Море в Дьеппе». (Wikimedia Commons)
Мане, Ренуар и другие
Среди самих импрессионистов главную роль в формировании этого стиля сыграл тот человек, который всегда называл себя «независимым» художником, и имя ему Эдуард Мане. Его полотна «Завтрак на траве» и «Олимпия» шокировали публику ещё в 1863 году в Салоне Отверженных, где были выставлены картины, которые не приняли на официальном салоне. Эти две работы Мане можно назвать программными. Он, как и все импрессионисты, имел классическое образование и обучался академической живописи, но в этих двух картинах отошёл от её стандартов, и именно это шокировало зрителей. Мане называли сумасшедшим, например, из-за того, что в работе «Завтрак на траве» он изобразил обнаженную даму среди парадно одетых мужчин. «Олимпию» возмущённые зрители несколько раз повреждали. Эти полотна поняли, пожалуй, только Эмиль Золя и Шарль Бодлер.
Другая поразительная картина Мане, более ранняя «Музыка в Тюильри», тоже подверглась жёсткой критике. Публика не поняла тонкую градацию цвета, назвав её «мешаниной красок», в то время как именно она вместе с обобщением форм создала взаимосвязь изображённых людей и предметов со средой, в которой они находились, и это прекрасно послужило передаче атмосферы схваченного Мане момента. Он писал то, что видел, работая с натуры, придавая огромное значение естественному освещению, выражая своё впечатление от увиденного на холсте, и Мане можно назвать главой течения импрессионистов, пусть он и не хотел связывать себя с их группой.
Эдуард Мане. «Музыка в Тюильри». (Wikimedia Commons)
Пьер Огюст Ренуар достиг необычайного мастерства в жанре портрета. Он прекрасно отражал настроение модели, особенно это касается картин, изображающих женщин и детей. Этот художник больше других импрессионистов заботился о технике своей работы. Он писал то мелкими, плотными мазками, то длинными, полупрозрачными, положенными с пробелами. Часто эти приёмы соседствуют на одном полотне. Его картины запоминаются своей жизнерадостностью. Ренуар очень любил работать на открытом воздухе и творил до последних дней своей жизни, несмотря на сковавший его тело ревматизм, поразивший, в том числе, кисти рук.
Золотым временем импрессионизма в творчестве Клода Моне стали 1870-е годы. Именно он добился наибольшего успеха в передаче изменчивого естественного освещения. Этот мастер работал практически только на пленэре, создавая пейзажи, и с течением времени он всё реже изображал на них людей. Моне одним из первых начал писать серии картин, показывающих одно и то же место, но в разное время суток или года, после смены погоды. Так появились циклы изображений Руанского собора, вокзала Сан-Лазар в Париже, мостов Лондона. Такие серии помогли Моне научиться передавать свежие, яркие, естественные краски и тончайшие нюансы освещения.
Среди импрессионистов-пейзажистов стоит выделить Альфреда Сислея с его целостностью и тонким лиризмом творчества. Он любил изображать гармонию природы, очень большое значение на своих полотнах придавая небу, глубоко разрабатывая его оттенки и освещение: небеса никогда не были для этого мастера только фоном и даже могли служить главным выразителем настроения всего полотна. Постоянно работая на пленэре, художник научился переносить на полотно всю глубину открытого пространства с его струящимся воздухом. С развитием стиля Сислея спокойствие его пейзажей стало сменяться энергичностью, а цвета становились более контрастными.
Альфред Сислей. «Мост в Вильнёв-ла-Гаренн». (Wikimedia Commons)
К сожалению, расцвет импрессионизма не был долгим: громко заявив о себе в 1870-е гг., к началу 1890-х это течение сошло со сцены, уступив место постимпрессионизму, представители которого были заняты поисками нового в искусстве.